«Внутри был парализующий страх»: как фитнес-тренер и блогер Карина Поменчук победила рак за 5 месяцев

«Отойди от тети, ее нельзя трогать»

Первая химия была самой сложной. Перед ней тебе очень страшно, ты вообще не знаешь, чего ждать. При этом ужасно боишься поделиться своим состоянием с близкими. Я понимала, каково им. Когда сестра узнала о моем диагнозе, у нее произошел сильнейший нервный срыв. Мама похудела до 44 килограммов. Конечно, обе думали: «Лучше бы это случилось с нами, а не с Кариной». Они просто смотрели на меня со стороны и ничего не могли изменить — болела все равно я. Если бы я тогда показала свою слабость, было бы еще ужаснее. Внутри меня был парализующий страх.

И вот тут тебе на помощь приходят люди, которые лежат с тобой в больнице. Там все с таким диагнозом — все лысые, боятся и тоже молча ходят по коридорам туда-обратно. Так я познакомилась с Машей, которая теперь стала моей подругой. У нее тогда уже была последняя химия, а я только легла и готовилась к первому курсу. Маша тогда меня успокоила и очень поддержала. Нам начали вливать лекарство в один день, и первые два дня мы вместе сидели в коридоре на лестнице. Раскладывали еду там же. Я съедала один орешек, а Маша — одну изюминку. Больше не могли. Смеялись: «Зато красиво сидим». А на третий день обе даже не смогли встать с кроватей. Теперь мы с Машей здоровы и много времени проводим вместе.

Именно во время первой химии я упала в обморок. Воспалились все слизистые. Вообще состояние было такое, что я могла за весь день дойти только до уборной и обратно. Сильно опустились показатели крови, и меня долго не выписывали из больницы, хотя я так хотела домой. Когда проходишь первый курс, становится проще. Ты начинаешь понимать, чего тебе ждать. Как правильно есть, пить, спать, плакать.

Еще сложной показалась последняя, шестая химиотерапия. Она была в декабре. Меня пугало именно осознание того, что после нее я узнаю, помог мне курс или нет. В целом, за время болезни я очень устала быть слабой. Я же привыкла жить в спортивном режиме — прыгать, бегать, танцевать, много есть, мало спать, всегда быть активной. А тут ты просто не можешь ничего из этого делать.

И еще мне очень помогли дорогие таблетки от тошноты. Думаю, если бы я их не пила, меня бы постоянно рвало. И тогда это было бы самым сложным.

За эти пять месяцев я похудела на восемь килограммов, стала лысой. Но похудению очень даже рада: из-за лимфомы я долго не могла снизить вес. А тут порой теряла по полкилограмма в день, переживала только за показатели крови — аппетита не было совсем. Бывало, заставляла себя хоть как-то питаться.

Конечно, встречалось и другое отношение. Однажды в магазине ко мне подошел мальчик лет четырех. Мы начали разговаривать, играть. А потом пришла его мама и сказала: «Отойди от тети, ее нельзя трогать. Тетя болеет». Я ответила этой женщине, что раком невозможно заразиться воздушно-капельным путем. А вот человеческой тупостью — вполне. Но это была единичная реакция. Позитива гораздо больше.

«Спросила у врача, что мне делать дальше. Он ответил — жить».

Главное исследование после химиотерапии — позитронно-эмиссионную томографию (ПЭТ) — мне делали в Красноярске. У нас в Иркутске нет такого прибора. ПЭТ должна была показать, какие результаты дала химиотерапия и что делать с болезнью дальше.

Конечно, я переживала, но была почти уверена, что выздоровела. Я просто чувствовала, что мне больше ничего не мешает внутри. Да, у меня по-прежнему ужасно болят все суставы, голова, зубы. Но все это — побочка химиотерапии. Тех симптомов — кожного зуда, потливости, беспричинной температуры, постоянной раздражительности, затуманенного сознания, болей в животе — больше нет. Мне казалось логичным мое выздоровление. И я оказалась права.

После процедуры в Красноярске я сразу улетела в Иркутск. Я знала, что результаты готовятся какое-то время, и договорилась с подписчицей из Красноярска, что она всё заберет и пришлет мне фотографии. Так и получилось.

Когда я получила результаты, прочитала фразу: «Участков патологической гиперметаболической активности ФДГ не выявлено, полный метаболический отклик на ПХТ, 1 балл по шкале Deauville» и ничего не почувствовала. Вообще ничего не поняла. Подумала: «Ну ладно». Закрыла сообщение и продолжила свои домашние дела.

Через 10 минут переслала фотографию своей знакомой, которая тоже переболела лимфомой. Получила первое поздравление. Потом сообщила маме, подруге, сестре. Все плакали, обнимали меня, радовались. А я внутри себя вообще ничего не понимала. Организм будто застыл. Осознание пришло только через несколько дней. Я поняла, что да, я это сделала. Я победила рак четвертой стадии. Пришла в иркутскую онкологию, спросила у врача, что мне делать дальше. И он ответил: «Жить».

Пока я не знаю, для чего мне был дан этот этап жизни. Я не Бог, чтобы на это посягать. Но я точно изменилась внутри себя. Перестала переживать из-за каждой мелочи, стала более спокойной, мягкой. Все окружающие говорят, что повзрослела. И точно научилась видеть жизнь шире. Раньше я кроме своей проблемы ничего не видела. Теперь точно знаю, что есть моя проблема, а вокруг нее точно есть жизнь. И еще я научилась просить о помощи и принимать ее.

Сейчас я каждый будний день прохожу лучевую терапию, чтобы закрепить результат. Я не углубляюсь в болезнь, ничего не ищу в интернете, просто верю врачам. Позади уже пять процедур. Суставы сильно ломит, сохраняется общая слабость, тошнит. Но, конечно, это легче химии. Еще я ухожу из своего танцевального коллектива «Алмаз-шоу». Это решение далось мне очень тяжело, но я в нем уверена. Я оставляю коллектив на очень знающего и мудрого человека.

«Карина, дай мне причину уважать себя»

Я публичный человек, блогер. Во время болезни и после выздоровления мне не раз писали оскорбления. Находились умники, диванные онкологи, которые говорили: «Лимфома — это даже не рак». Для чего тогда «даже не рак» лечат химиотерапией? Я всегда говорю таким людям: «Если ты не знаешь на себе, что такое химиотерапия, то навсегда закрой свой рот относительно этой болезни».

Люди, которые пишут мне такие вещи, не видели, как пациенты гаснут с каждым днем, потому что у них забрали всё — силы, внешность, харизму, возможность зарабатывать, заниматься сексом и рожать детей.

Всё это осложняется тем, что к тебе в больницу не пускают никого из близких, — карантин. Не с кем поплакать, некому тебя пожалеть и подбодрить. Каждый один на один со своей бедой. Вы просто все вместе сидите на лестнице ночью, смотрите на город и молчите. Потому что сказать-то нечего. Потому что никто не уверен, что доживет даже до завтра.

Когда у вас появится желание в очередной раз погневить Бога, поругать систему или правительство, просто придите на пять минут в онкологическую больницу. Вам больше никогда не захочется говорить, что у вас в жизни что-то не так. И что лимфома — это не страшно.

Пройти климакс в 30 лет — это тоже очень веселая штука. Ты лежишь на кушетке, смотришь на красную жидкость и понимаешь, что с каждой каплей умирает твоя мечта. С каждой каплей химии твои яйцеклетки разрушаются. Возможно, ты больше никогда не станешь мамой, хотя еще полгода назад не было ничего важнее в этой жизни.

Я приняла решение перевязать маточные трубы. Но это не единственный возможный вариант, просто каждый выбирает свой путь. Даже если я смогу забеременеть, велика вероятность рецидива. Беременность — это всегда гормональный взрыв. И никто не знает, как поведет себя мой организм. Поэтому сейчас, пока свежи воспоминания, пока не утихла боль, я хочу сделать эту операцию, потому что заново пережить этот ад я не готова. Когда я встречу мужчину, с которым мы полюбим друг друга, то нам обоим будет неважно, общие у нас по крови дети или нет. Родитель — тот, кто вырастил. Есть дети, рожденные душой.

А потом доверьтесь врачам. Наша иркутская онкология — это просто ангелы в халатах. Я хочу сказать спасибо не только врачам, а вообще всему персоналу. До сих пор не верю, что меня лечила бесплатная медицина. Там за мной наблюдали круглосуточно, медсестры и санитарки всегда были рядом. Могли прийти в три часа ночи со словами: «Карина Евгеньевна, поставить вам противорвотное? Как вы? Что-то давно не просили».

И просто помните, что это временный этап, который в любом случае закончится прекрасно. Или прекрасным выздоровлением, или прекрасной реинкарнацией души. И тогда наступит следующая, более счастливая жизнь. Я говорила себе в самые трудные моменты: «У нас будет две жизни. И та, что впереди, — волшебная». И еще говорила всё время одну и ту же фразу: «Карина, дай мне причину уважать себя». Это строчки одной из моих любимых песен. Она помогала мне собираться с духом, вставать, когда на это не было никаких сил, и идти к выздоровлению.

Подписывайтесь на телеграм-канал «Верблюда в огне»!