29.01.2020 18:58
29.01.2020 18:58
Екатерина Балагурова
Фото: Алена Шатуева
С начала 2020 года иркутяне обсуждают «ледяное» общежитие — аварийное помещение ликвидированного ИВВАИУ на улице Советской, 176. Метровые наледи, повсюду плесень, стены рушатся от первого прикосновения, по ночам скребутся крысы. Но в доме живут люди, в прошлом — работники училища.
Напомним, что военный институт закрылся в 2009 году. Его постройки спустя 7 лет передали мэрии Иркутска, но право собственности пока не оформлено, идут суды с представителями Минобороны. Поэтому ремонт здания сейчас невозможен. Мэрия пытается временно расселить людей в помещения маневренного фонда.
По информации Минобороны, дом был передан мэрии пустым, без жильцов. Они не имеют права там проживать, так как уже не работают в армии. Получается, в доме живут «люди-призраки». У них даже регистрация соответствующая: Советская, 176, — это адрес всей территории бывшего училища.
Четыре семьи живут в общежитии со времен существования института — и 11 лет борются. Сначала — за право жить в этом здании, сейчас — за переселение и капитальный ремонт. Трое жильцов рассказали «Верблюду», как развивалась эта история.
безработный, отец четырех детей
Я получил комнату в общежитии в 2003 году, когда работал преподавателем кафедры физической подготовки ИВВАИУ. В институт я перевелся с более оплачиваемой работы, потому что тут предлагали жилье. До этого мы с женой и сыном ютились у родителей жены, нам очень был нужен свой дом. Во времена института здесь было непросто получить комнату — в основном, тут жили капитаны, майоры и подполковники. Пару этажей занимали курсанты. И немного нас, гражданских. Входы были разные — работники института и курсанты не пересекались.
Жили очень дружно, был порядок, все друг друга знали, у всех росли дети. Вместе организовывали праздники, ездили отдыхать. Туалет и душевая были общими. По утрам стояли в очереди, смеялись: «Место встречи изменить нельзя». В 2009 году институт начали расформировывать: первыми вывезли курсантов, служащие еще какое—то время оставались. Освободилась площадь, и нам, гражданским, дали по второй комнате. Я провел свой санузел, душевую. Командование заверило: «Не переживайте, живите спокойно, никто вас не выселит». Но не тут—то было.
Сюда передислоцировали десантно-штурмовую бригаду из Улан-Удэ. Они полностью заняли общежитие: сделали себе капитальный ремонт, меняли полы, батареи и окна. У нас всё осталось по-старому, так, как было. Мы же к ним никакого отношения не имели, поэтому у нас ничего не ремонтировали. Мы вообще мешали этим ребятам: общежитие было забито под завязку, наши комнаты им были очень нужны. Нас начали откровенно отсюда выживать. Не давали пропуска для входа на территорию, блокировали вход машинам. У меня как раз в 2009 году родился второй ребенок. Помню, как приходилось таскать люльку и вещи по территории, потому что машину к дому было не подогнать. Угрожать тоже пытались, однажды меня прямо под руки взяли люди с автоматами. Загнали нас, бывших работников института, в одну комнату, продержали там полдня. Хотели, чтобы мы выселились. Мы обращались в полицию, прокуратуру. Прокурор вынес предостережение о неправомерности действий по выселению на имя начальника квартирно-эксплуатационной части. Только так удалось их успокоить.
В 2012 году десантников перебросили под Новосибирск. Они в спешном порядке уехали по приказу, почти убежали. И тогда началось самое веселье. Здесь остались только мы — бывшие работники института. У нас стали систематически отключать свет, не давали отопление. Мы ходили к местным депутатам, в администрацию. Мы всегда были готовы платить за коммуналку, но нам просто некуда. Мы ни к кому официально не относимся, у нас нет управляющей компании. Наша регистрация: Советская, 176. Это вся территория училища. Нам так и сказали: «Если мы будем брать с вас деньги, нас посадят». Как я понял, официально земля принадлежала тогда Минобороны, поэтому мэрия Иркутска не могла платить за содержание здания из бюджета города.
Я лично устраивал два пикета. Мы ходили к губернатору, за всё время их сменилось уже четверо. Три раза мы с женой писали в приемную президента. Всё бесполезно. Каждый отопительный сезон мы боролись за то, чтобы нам дали отопление, регулярно было электричество. У меня к тому времени родились еще два ребенка — девочки-двойняшки, одна из них с ДЦП. Мне пришлось уйти с работы, потому что у жены зарплата больше. Она работает в банковской сфере, а я простой физрук. Жить стало очень трудно, мы тогда даже продали машину, чтобы Катьке (дочери с ДЦП) покупать дорогое лекарство. В итоге она у нас научилась ходить и говорить, хотя врачи говорили, что будет ребенок-овощ. И всё это отягощалось проблемами с жильем.
Совсем плохо стало в 2016 году. У нас тогда на неделю отключили свет и воду. Дети у всех маленькие, идти некуда. Дошло до того, что от безысходности мы написали на крыше дома: «Путин, помоги». Привлекали внимание прессы и властей. Получилось. На следующий день после надписи стало светло, появилась вода. В том же году мы, четыре семьи «иватушников», признали свои комнаты аварийными. После решения межведомственной комиссии нас должны были переселить, но ничего не произошло.
С каждым годом жить всё страшнее. Этой осенью грибок «съел» половину нашей обуви — унесли на мусорку. У меня обогреватели стоят около стен, но ничего не помогает. А обувь сейчас очень дорогая. Катя носит ортопедическую обувь, но очень быстро стирает подошву, в силу походки. Все четверо детей у нас — школьники. Я каждый день вожу их в школу и обратно, отвожу на кружки, занимаюсь бытом. Жена работает с утра до вечера. Бюджет очень скромный, нам просто некуда идти из этого общежития. При этом я понимаю, что мы выдюжим максимум до весны. Отопление есть только у нашего блока, в остальной части здания оно отрезано. Везде наледь, плесень, стены прямо раздуваются на глазах. Я просто боюсь, что всё это рухнет.
23 января было очередное заседание по нашему вопросу. В СМИ идет информация, что мы якобы подписали договоры о переселении. Но это не так, вопрос не решен. Мы съездили на улицу Карпинскую, посмотрели жилье. Да, это далеко отсюда. Придется или менять школу и кружки детям, или как-то иначе выстраивать свой график. Там до ближайшей остановки полтора километра пешком. Ходить детям самостоятельно совершенно невозможно по зиме. Про Катю я вообще молчу, она только на машине.
Но мы согласны, условия там хорошие. Главный для нас вопрос — документы. Нам всё предлагают на словах. А где гарантия, что нас потом с этой Карпинской не выселят через месяц? Мы вообще никаких документов не видели. Я должен точно знать, куда, на каких основаниях и на какой срок нас переселяют. Только в этом случае я готов буду уехать. А пока мы по-прежнему боимся просто остаться на улице.
уборщица, мать троих детей
Мы живем в общежитии впятером: я, мой муж и трое детей: 8 лет, 15 лет и 22 года. Я уборщица, муж — кладовщик. Сами мы из Таджикистана, муж работал с 1999 года в институте поваром. Служил тут, а потом остался работать. Когда ИВВАИУ закрылся, муж перевелся в Хомутово, тоже при Министерстве обороны. Сейчас уже никак не связан с военным делом.
Десять лет, которые мы прожили при ИВАТУ, были очень хорошие. Мы приехали сюда, когда дочке был годик. Уже здесь родились сыновья. Вот есть у нас длинный коридор — он никогда не был пустым. Здесь всегда ходили ребятишки, забегали друг к другу в гости. Мы никогда не делили территорию на «мое» и «твое». Всё было общее. Под Новый год украшали стены, рисовали, заказывали одного Деда Мороза на весь этаж. Многим военным дали квартиры на территории института. Дети дружат друг с другом до сих пор. Вместе выросли.
Теперь всё это только воспоминания. Уже нельзя прийти домой и ни за что не переживать. По возможности я стараюсь провожать и встречать детей из школы и с кружков, очень боюсь, как бы здесь что-то не обрушилось. Не хочу, чтобы дети были здесь одни. Недавно к нам приходила опека. Сказали, их отправили, потому что здесь живут бичи. И спрашивали не про условия жизни, а про то, как дети учатся. Это, конечно, было ужасно обидно, хоть и учатся у нас все хорошо.
Дочке учебу в университете мы оплатили материнским капиталом. Но в этом году средний сын тоже будет поступать, будем платить сами. Боюсь, что мы просто не потянем еще и съем жилья, например. Но мы не жалуемся, пока хватает. Если будет нужно, я устроюсь на вторую работу.
По поводу переезда я ничего не знаю. Всеми вопросами занимается муж, на мне — дети. Будет так, как решит муж. Но, конечно, очень не хотелось бы уезжать из этого района. Здесь у нас школы, кружки, работа. У детей — друзья. Но поедем хоть куда, не до выбора. Здесь уже просто страшно жить.
продавец, двое детей
Мы с супругом заселились в общежитие в 2003 году. Тогда мы оба работали в институте. Он военный, а я была гражданский служащий — лаборант. В 2005 году у нас родился сын. Когда институт передислоцировали в Воронеж, муж уехал. А я осталась здесь, хотела строить карьеру. На этой почве через два года мы развелись.
Уже 11 лет я живу в этом общежитии с мужчиной. У нас есть общий сын, 6 лет. Живем вчетвером. Старший учится в 8 классе, младший в этом году выпускается из детсада. Конечно, условия проживания ужасные, что и говорить. Мне стыдно вызывать на дом врача, когда дети болеют. Но что поделать… Я всегда объясняю ситуацию. Прошу извинения, что нет ремонта: его бессмысленно делать. Стены ведет, их прогрызают крысы. В полу дыры, обои все разошлись. В комнате постоянный запах плесени, он уже ничем не выводится. Трубы все сгнившие. Здесь бесполезно что-то менять, только до конца развалишь.
Если нас переселят в маневренный фонд на улицу Карпинскую, будет очень тяжело. До ближайшей остановки ребенку идти около получаса. Расстояние отсюда, в принципе, небольшое, но только на машине. У нас есть одна машина на семью, но далеко не всегда получится возить детей. Я работаю продавцом два дня через два, мужчина, с которым я живу, — мастер-приемщик, 5 дней в неделю. Я физически даже по телефону не могу проконтролировать, как они добрались до дома, не то чтобы уйти на время, чтобы проводить детей. Прямого транспорта оттуда до школы нет. Только через центр города, с пересадкой.
Старший сын уже подросток, ему 14 лет, восьмиклассник. Переезд принимает в штыки, категорически отказывается менять школу и класс. Значит, будет ездить с пересадкой. Мне, видимо, придется менять работу. С младшим еще будем думать, в какую школу идти. У него нарушение речи, в саду он ходит в логопедическую группу. Конечно, хотелось бы жить поближе к родному району. Тем более Рабочий (район, куда планируется переселять людей) — криминальный район. Но в нашей ситуации не до выбора.
Главная загвоздка в документах. Я вижу, что у власти есть «благая» цель — переселить людей из аварийного общежития. Но на самом деле нас отсюда просто выживают. Мы все написали заявление, чтобы нам маневренный фонд предоставил другое жилье. Но мы еще не подписывали итоговый договор, потому что с нами не оговорили условия. Не сказали, на какой период нас туда переселяют. Вдруг через месяц нас оттуда выселят? От нас требуют предоставить документы, подтверждающие право проживания в общежитии. А мы не хотим судиться. Как объясняет наш юрист, маневренный фонд может дать нам жилье только на время ремонта аварийного здания. А здание общежития не признано аварийным. Только комнаты. Статус ЧС нам тоже не ввели. Если мы переедем туда без всяких документов, потом мы уже точно не докажем, что жили здесь. Лишимся всего. Поэтому мы просто хотим быть уверенными, что нас реально переселят по закону, документально, а не на словах.
Комментариев 0