«Уничтожение, а не переработка»: что теперь будет с отходами Байкальского ЦБК

Что за отходы и почему их не утилизировали раньше

Целлюлозно-бумажный комбинат в Байкальске Иркутской области закрылся в 2013 году, а до этого он ежегодно сбрасывал в Байкал от 27 млн до 49 млн тонн сточных вод, за что его постоянно критиковали экологи. Более 6 млн тонн токсичных отходов предприятия по-прежнему хранятся в километровой зоне от побережья Байкала и наносят вред окружающей среде. В основном это шлам-лигнин (выделяющееся при производстве целлюлозы органическое вещество, состоит в основном из воды), уголь, шлак и зола от их сжигания. Шлам-лигнин хранится в специальных хранилищах — бассейнах глубиной 3–4 м, шириной 500 м и длиной 1 км. Активисты неоднократно предупреждали, что отходы могут оказаться в Байкале из-за землетрясений и селей, которые могут разрушить хранилища. При этом, по словам научного руководителя некоммерческой организации «Равноправие» Натальи Соколовой, уже сейчас существует очаг загрязнения подземных вод в районе Байкальска.

Единственным подрядчиком по утилизации отходов Байкальского ЦБК в 2017 году премьер-министр Дмитрий Медведев назначил «Росгеологию». Отношения компании с властями региона не заладились: представители обеих сторон несколько раз критиковали друг друга за невыполнение условий договора по ликвидации отходов.

Знаковая дата для конфликта — 1 июля 2019 года, до которой «Росгеология» должна была представить новую технологии утилизации. Скорее всего, она это не сделает, говорил в середине июня губернатор Сергей Левченко. Найти информацию о том, что технология все же была представлена, «Верблюду в огне» не удалось. В «Росгеологии» от комментариев воздержались. В правительстве Иркутской области на вопрос, подписано ли новое соглашение с «Росгеологией», не ответили. Теперь власти должны отстранить «Росгеологию» от исполнения контракта на ликвидацию отходов и придумать, что делать с отходами.

Почему «Росгеология» не справилась с отходами

В апреле 2016 года «ВЭБ Инжиниринг» по договору с «Росгеологией» проверил технологию по переработке шлам-лигнина. Тогда компания сообщила о получении безвредного для окружающей среды монолита. Однако проект был признан нереализуемым: на промышленной площадке не было необходимых очистных сооружений. Кроме того, в «ВЭБ Инжиниринге» не учли, что в накопителях со шлам-лигнином есть щелок, который нужно извлекать.

Кто виноват в том, что работы не начались, не до конца ясно. Власти говорили, что компания затягивает контракт и в целом работает «крайне неудовлетворительно». В «Росгеологии» отвечали, что правительство Иркутской области недостаточно проработало техническое задание, а теперь пытается «ужать» компанию в сроках по проектированию. Также отходов оказалось в 1,5 раза больше, чем было указано в договоре, в них был неизвестный осадок.

Кроме того, компании неизвестно, на какие мощности электроэнергии можно рассчитывать: сеть, которая идет к полигону, необходимо реконструировать, утверждал представитель «Росгеологии». Региональные власти должны определиться, что будет на месте хранилищ отходов, и прописать это в техзадании. Губернатор хотел построить на одном из хранилищ взлетную полосу, на другом — посадить дикоросы.

Где местные власти хотят найти такие деньги, куда конкретно собираются вывозить отходы, Левченко не говорил. Дозвониться до него не удалось, пресс-секретарь губернатора на звонки «Верблюда» не ответил. В правительстве Иркутской области на вопросы «Верблюда» не ответили.

Технологии позволяют прямо на месте сделать шлам-лигнин соответствующим пятому классу отходов (наиболее низкая степень вредного воздействия отходов на окружающую среду), знает Виноградов. Технология есть у Иркутского института по проектированию предприятий целлюлозно-бумажной промышленности Сибири и Дальнего Востока «Сибгипробум» — они предлагают оставить отходы на месте, снизив класс опасности, и высадить там деревья.

По словам Виноградова, зарубежные компании не умеют бороться с подобными отходами из-за отличий в технологии производства целлюлозы. «У них (на заводах. — Ред.) другое вещество получается. Если бы практика была, то мы бы взяли патент и использовали его у себя», — отметил Виноградов. По его словам, сложность борьбы с отходами ЦБК в том, что в карьерах находится не только лигнин, но и другие отходы. Из-за этого затруднительно определить, из чего состоит вещество.

Чтобы отходы Байкальского ЦБК не попали в Байкал, нужно строить селезащитные сооружения, а с этим есть проблемы, считают эксперты. Пока что Минимущества выполнило только один этап — очистку верховья речных русел.

«Сель в любой момент может пройти. Предполагаю, что Левченко ждет, пока оно само решится и всё уйдет прямо в Байкал», — сказал Виноградов. В Минимущества комментарий к моменту выхода заметки не предоставили.