«Я езжу сюда вспомнить прошлую жизнь». Кто, чем и почему торгует на стихийном рынке на Волжской

Я торгую уже шесть лет, начал после смерти жены. Всю жизнь проработал водителем, потом вышел на пенсию. Жили с женой дружно, не жаловались. Сын вырос, у него своя жизнь, семья. Была у нас дача — продали. В 2014 году жена умерла, и остались мы вдвоем с котом. Я затосковал страшно. Целый день сидишь, в потолок глядишь. Тишина, делать нечего. А я сам живу в этом районе, всю жизнь проходил мимо этого рынка, покупал здесь иногда что-то по мелочи. Пойду, думаю, попробую, время убью. Барахла дома навалом. Одежда ненужная, книги с дачи попривозили, и они дома только пыль собирают, посуды гора, всякие проводки, зарядники. Всё, что найду ненужное, несу сюда. Всё лучше, чем дома сидеть.

Я на целый день не хожу, утомительно в моём возрасте, и летом жарко. Прихожу часов в девять утра, всё вытащу, с людьми вокруг пообщаюсь. Интересно, кто как живёт. То с продавцами поболтаем, то с покупателями. Выставляю всё дешево, за 50—100 рублей. В день 100—200 рублей могу заработать — и хорошо. Всё равно прибавка к пенсии. Но в основном я за общением хожу, а не за деньгами. До часу постою, потом домой. Кота покормлю, пока себе есть сварю, уберусь, подумаю, что завтра идти продавать, — так и день проходит. Мне нравится. Пока силы будут, буду сюда приходить. Это точно лучше, чем сидеть в четырёх стенах на старости лет.

Я торгую здесь антиквариатом уже два года. Работал в силовых структурах, но десять лет назад случился инсульт. Долго восстанавливался, вернуться на работу уже не смог. Но я всю жизнь, с самого детства, увлекался коллекционированием. Собирал монеты, марки, медали. Решил, что на этом можно зарабатывать хоть немного.

У нас в городе есть целое общество ценителей антиквариата, мы собираемся, обмениваемся вещами, общаемся. Сейчас у меня на прилавке медали, подстаканники, столовые приборы из серебра, редкие монеты, коллекционные фарфоровые куклы, альбомы для марок, сами марки, значки. Покупатель у меня тоже специфический, интересующийся. Многих я уже знаю в лицо, приходят одни и те же — коллекционеры. Могут что-то именно для себя заказать, я всегда стараюсь найти, выменять. Цены разные: от 50 рублей за значок до 5 тыс. рублей за десятикопеечную коллекционную сибирскую монету. Дорогое, конечно, редко берут. Вообще из-за пандемии у людей сократились доходы, покупателей стало намного меньше. Но я все равно прихожу продавать каждый день, стою с утра до вечера. Хоть какую-то копейку, но зарабатываю.

Я здесь второй год. Всю жизнь проработала экономистом. Жила в Краснокаменске, там вышла на пенсию. А потом муж умер, осталась одна. Обе дочери у нас в Иркутске, они поменяли мне квартиру, забрали к себе. Сидеть в квартире скучно, хочется разнообразия. А я всегда любила комнатные цветы, разводила их с молодости. Как-то с дочерью проходили мимо, я увидела этот рынок. Дай, думаю, тоже пойду, сяду продавать цветы. Их у меня десятки, и мне они только радость приносят, а ставить уже некуда. Так и оказалась здесь.

Сильно много я не вожу, сегодня вот у меня семь растений — кратоны, бальзамины или, как их в народе называют, Ваньки мокрые, и фиалки. Люди подходят, спрашивают, что за цветы у меня. Что для меня удивительно, часто мужчины интересуются. Выручка небольшая, конечно. Цветы в среднем стоят 50—100 рублей, в день продаю обычно на 100—200 рублей. Но всё же хоть какая-то прибавка к пенсии. Дочери знают, что я сюда езжу, и поддерживают меня. Всё же какое-то развлечение.

Я здесь далеко не каждый день. Зимой, например, не хожу совсем, а летом прихожу только в пасмурные дни или утром. В жару не хожу — здоровье не позволяет, да и ездить мне сюда неудобно — живу в Ершах, собираю целую коробку цветов и тащу её сюда, еду на троллейбусе. Решила для себя, что на следующий год уже не буду этим заниматься. В этом году продам всё, что есть, и больше выращивать не буду. Тяжело.

Я лесник, хожу в тайгу, торгую здесь лесной ягодой — клюквой, черникой, брусникой. Это я только сегодня приехал с клубникой, товарищ на садоводстве вырастил, попросил меня помочь продать. Торгую только последние 4 года. У матери случился инсульт, её парализовало, теперь надо оплачивать ей сиделку. Поэтому стал ходить сюда, чтобы побольше заработать. До этого лет 15 я просто привозил сюда всё, что насобираю в тайге, и продавал перекупам. Выручку всегда приходилось с ними делить, но теперь такой возможности нет. Да и, честно говоря, отвлекает морально меня эта работа. Очень тяжело смотреть, как твоя мать лежит без движения. Сердцу больно.

Вообще по образованию я строитель. Зимой строю дома на заказ, а вот летом хожу в тайгу. Это мой наркотик. Стал ходить в лес, когда 19 лет назад бросил пить, решил кардинально поменять жизнь. Тогда ещё и сломал ногу, временно не мог строить. Так и решил идти в тайгу. Лес помог выздороветь физически и морально. Так втянулся, теперь без этого жить не могу. Неделю в лесу — пару дней здесь. И так всё лето. Цены я не завышаю, всегда скидываю, если просят. Поэтому реализовать обычно всё получается, я не жалуюсь.

Я по образованию машинист-переплетчик, работала на типографии. Когда развалился Советский Союз, типографию закрыли. С работой стало очень трудно, и я пошла помогать торговать бабушке — думала, временно, и вот продаю уже четверть века. Бабушка уже полтора года не может со мной торговать, болеет. Теперь я одна. У наших родственников большой огород, можно сказать, своя овощебаза в Ново-Грудинино. Они за всем ухаживают, выращивают, я продаю. Прибыль делим.

Продаю всё, что можно вырастить на огороде, — кабачки, огурцы, помидоры, капусту, редиску, салат и прочее. Иногда там же, недалеко от садоводства, родственники ловят рыбу — её тоже продаю. Сегодня вот принесли леща, хорошо идёт. Каждый день у меня товара на 20—30 килограммов. Я здесь бываю с 6 утра до половины девятого вечера. В любое время года. Летом, осенью, поздней весной продаю всё свежее, зимой — засолки. Выходной только один — воскресенье. В этот день мало покупателей, все обычно разъезжаются, не до рынка.

По выручке сказать вообще нельзя, нет никакого постоянства. Раньше бывало, что придёшь с утра и до обеда уже на 15 тыс. рублей наторгуешь. А в этом году всё гораздо хуже — бывает, что и 3 тыс. за день нет. Не покупают, хоть и цены довольно лояльные. Люди без денег, и нам в этом году тяжело как никогда.

Я инвалид третьей группы. С 18 лет, уже четыре года, торгую здесь лесной ягодой — жимолостью, голубицей. Собираю черемшу. Зимой продаю веники и рыбу-сорожку, сама езжу на зимнюю рыбалку. По специальности я охотовед, тайгу люблю с детства. Когда была ребенком, папа и сестры брали меня с собой в лес, я научилась собирать ягоду, строить шалаш, разводить костры, ловить рыбу, обращаться с ружьем. Всё это в жизни мне очень пригодилось. Хожу в лес совершенно одна, никого и ничего не боюсь. Тайга — это моя стихия.

Мои руки постоянно синего или красного цвета, потому что я практически круглосуточно могу собирать ягоду. День-два в тайге — день здесь. Руки просто не успевают отмыться от сока. Я уже привыкла к такой жизни, сама себя называю лесным человеком. Помимо рынка, я ещё на волонтерских началах работаю помощником лесника в территориальном управлении Министерства лесного комплекса по Иркутскому лесничеству. Езжу туда, когда во мне есть необходимость — пожары, сильные ветры, обработка лесов от клещей, постройка зимовья.

Я знаю, что у меня довольно необычный образ жизни для молодой девушки. Среди продавцов нет моих ровесников, все старше. Но меня всё устраивает, ничего другого мне не надо. Я люблю лес и честно зарабатываю на том, что люблю. У меня пенсия 9,5 тыс. рублей, еще 5—6 тыс. рублей я зарабатываю здесь. На жизнь хватает.

По образованию я инженер-конструктор автомобильного транспорта. Многое в жизни было, занимал высокую должность — был начальником опытно-экспериментального конструкторского отдела в области автомобильного транспорта. Ездил в заграничные командировки, получил из Москвы медаль за разработку в Иркутске цеха по изготовлению автомобильных стекол. Но всё осталось в прошлом.

Дважды я пережил онкологию. Дважды был женат, родил в разных браках сына и дочь. Обе жены умерли уже в пожилом возрасте, а дочь ещё в 1990-е скончалась от передозировки. Остались в живых только сын и я. Уже четыре года я живу в Ново-Ленино. Один. Сидеть в квартире круглосуточно очень одиноко.

Я торгую здесь 4 года. Для меня это место — ностальгия по молодости, прошлой жизни. Всю жизнь я прожил в районе остановки «Цимлянская», проходил мимо этого рынка почти каждый день. Сколько себя помню, столько он был на этом месте.

У меня проездной, добираться мне досюда полтора часа в одну сторону. Езжу на двух автобусах, с пересадкой. Езжу только когда нет жары, из—за перенесённой онкологии врачи не рекомендуют мне выходить на улицу в пекло.

Продаю все, что найду дома. Вот у меня старые ботинки дочери, вот сапоги второй жены, её платье. Шорты себе купил, а они маленькие. Пиджаки мои рабочие, мундир со звездочками — у нас же была военная кафедра, я был капитаном инженерных войск. Вот часы наручные, несколько пар осталось, уже почти все распродал. Я любил часы, были всякие антикварные, заграничные. Конечно, никакого дохода это мне не приносит. Шорты хотел за 200 рублей продать сегодня, а мужчина мне говорит: «Батя, давай за 50», ну я всегда соглашаюсь. Я езжу сюда просто вспомнить прошлую жизнь. Посмотреть, как разрастается и меняется город. Разнообразить досуг и поговорить, не за деньгами. Поэтому ни на что не жалуюсь.