«Я не уверена, что мой муж жив». Родственники заключенных — о том, что происходило в ангарской колонии во время бунта

Версия ГУФСИН России по Иркутской области — в бунте виноваты агрессивные заключенные.

9 апреля один из осужденных отказался от обыска и повел себя агрессивно. Другие заключенные разбили стекла видеокамер и осколками порезали себе предплечья. В результате произошедшего пострадал сотрудник колонии. 10 апреля конфликт продолжился — заключенные взбунтовались и подожгли несколько объектов на промышленной зоне колонии. Бунт подавили, было обнаружено тело одного погибшего.

Версия министра юстиции РФ Константина Чуйченко — бунт срежиссирован.

Министр заявил, что бунт в колонии Ангарска срежиссирован, а правозащитники, работающие со СМИ, проплачены. По мнению Константина Чуйченко, ситуация искусственно создана против начальника ФСИН по Иркутской области.

Версия правозащитника Павла Глущенко — бунт произошел из-за повторного избиения заключенного.

Павел считает, что отправной точкой произошедшего является избиение заключенного Антона Обаленичева, который и записал видеообращение из колонии (на видео ниже). Правозащитник заявил, что после этого сотрудник вернулся и избил осужденного еще раз, а 17 человек в знак протеста против этого порезали себе вены. Во время бунта заключенные подожгли несколько зданий. Затем в колонию ввели спецназ ФСИН и начались столкновения между заключенными и спецназом.

Версия Алексея Федярова, главы юридического департамента фонда «Русь сидящая» — причина бунта в конфликте заключенных с администрацией колонии, а также угрозе изнасилованиями.

Алексей Федяров: «По словам очевидцев, произошла стычка между осужденным (Антоном) Обаленичевым, которому оставалось сидеть около года, и (Хумайдом) Хайдаевым, которому оставалось около пяти месяцев, с сотрудниками администрации. Действия администрации привели к тому, что начались волнения: около 20 человек порезали вены. На следующий день приехал руководитель ГУФСИН Иркутской области Леонид Сагалаков. К этому времени осужденных уже выставили на плацу, то есть разговор с ними уже состоялся, бунт был локализован. Что происходит в момент, когда осужденные стоят на плацу: два должностных лица считают, что вопрос решен и начинают угрожать, что зачинщиков “опустят” (изнасилуют). Сагалаков уезжает, и Верещак (начальник ИК-15 Андрей Верещак) начинает применять физическую силу посредством своих подчиненных. Только после этого начались события, которые потрясли всю страну».

Версия Святослава Хроменкова, председателя НКО «Сибирь без пыток» — причина бунта в непрофессионализме сотрудников колонии, а поджог мог быть намеренным для получения страховки.

Святослав Хроменков: «Я считаю, что основной причиной произошедшего является непрофессионализм сотрудников ИК. Неважно, кто уничтожил часть колонии, важно то, что необходимо работать так, чтобы не допускать подобного. Как следствие, мы видим и жестокое обращение с заключенными на видео в интернете, и их рассказы о пытках. У нас в архиве есть обращение 2018 года от одного из них — о том, что его избили оперативные сотрудники. Значит, признаки превышения полномочий были всегда. Люди уже лишены свободы и ограничены в правах на предусмотренных законом основаниях, но их незаконно унижают избиениями, насилием.

Другой версией случившегося мы рассматриваем тот факт, что промзона ИК-15 застрахована на большую денежную сумму. Тот факт, что пожарных не пускали на территорию колонии около 6-8 часов, а осужденные говорят о том, что промзону подожгли сотрудники, вызывает мысль о том, что возгорание могло быть преднамеренным. Если это так, и вину в пожаре возложат на осужденных, то учреждение получит страховую выплату в сотни миллионов рублей. Я не утверждаю, что это так, но подобную версию также следует рассматривать».

Что происходило в колонии после бунта?

В колонию после случившегося пустили только Олега Антипенко, председателя Общественной наблюдательной комиссии Иркутской области. На своей странице в Facebook он сообщил, что те, кто принял участие в бунте, развезены по СИЗО Иркутска, другие заключенные остаются в ИК-15, но не идут на контакт. Все жилые помещения в хорошем состоянии, но промышленная зона выглядит «как на войне». При разборе завалов было найдено тело одного погибшего.

Святослав Хроменков, председатель НКО «Сибирь без пыток»:

«После бунта часть заключенных вывезли из ИК-15 в СИЗО-1 и СИЗО-6 Иркутска, где работают оба сына начальника ИК-15 Верещака. Также мы знаем, что 14 апреля в больницу при ИК-6 в Иркутске привезли 9 человек после бунта с телесными повреждениями в тяжелом состоянии. Один из них — с компрессионным переломом позвоночника, говорят, что уже не жилец.

Ни адвокаты, ни члены ОНК, попасть к заключенным сейчас не могут. Нам представляют постановление главного санитарного врача ФСИН России о запрете допуска по причине пандемии коронавируса. Мы подготовили и отправили заявление в Европейский суд по правам человека с просьбой пустить правозащитников и адвокатов, но доказать сам факт того, что нас не пускают — практически невозможно. На подъезде к ИК-15 стоит кордон с силовиками и всех «разворачивает», а потому подать официальное заявление невозможно.

Также мы составили заявление и список заключенных, чьи судьбы неизвестны, и будем направлять его в Совет по правам человека при Президенте РФ, Президенту РФ, председателю СК России и директору ФСИН России. Хотелось бы предотвратить дальнейшее насилие по отношению к заключенным. Но мы знаем, что после бунтов тех, кого увозят в СИЗО, там пытают, бьют и насилуют. Уже поступают звонки от родственников о том, что к их родным применяют физическое насилие».

Алексей Федяров, глава юридического департамента фонда «Русь сидящая»:

«Эти волнения, с большой долей вероятности, вызваны непрофессиональными действиями сотрудников. Поэтому было решено обратиться к специальным докладчикам ООН. Мы имеем огромный опыт работы с российскими властями и видим по официальным пресс-релизам, что они делают всё, чтобы рассмотреть ситуацию однобоко и показать, что виноваты только лишь осужденные, которые вдруг начали поднимать бунт. Мы понимаем, что СК, прокуратура и власти будут всячески скрывать причины произошедшего, поэтому мы обращаемся в ООН — чтобы они запросили сведения по бунту».

Где сейчас заключенные? Говорят их родственники

Галина, супруга заключенного в ИК-15: «Последний раз муж позвонил мне с таксофона, успел сказать, что происходит какая-то проверка, и связь оборвалась. С тех пор связи нет, и я не знаю, где он находится. Он был в бараке, где произошел бунт. Сейчас звоню по несколько раз на горячую линию, там говорят, что ничего сказать сразу не могут, обращений много. Такое же отсутствие информации в СИЗО-1. В ИК-15 трубку просто не берут. Я дозвонилась во ФСИН России, там сказали, что о ситуации знают, но никакую информацию разглашать не могут. А когда я сообщила, что планирую разместить этот разговор в соцсетях, пригрозили уголовной ответственностью. Непонятно даже, за что. Я не уверена, что мой муж жив. Я знаю, что такое СИЗО-1, и если его увезли туда, не знаю, что и думать. Там людей просто забивают».

Ирина, мать заключенного в ИК-15: «С сыном до бунта я созванивалась почти каждый день. 9 апреля он позвонил мне и сказал, что “пацаны встали”, и если они останутся в колонии, то их всех убьют. Я даже сейчас думаю, что, возможно, тогда они и пошли поджигать промзону, чтобы не остаться в этой колонии, чтобы их увезли куда-то. 10 апреля он позвонил и сказал: «Мама, мы все на улице, у нас повсюду горит, мам, если мы тут останемся, нас всех опустят. В нас стреляют, на нас натравили собак. Люблю тебя, целую». Я через телефон слышала треск, как когда в костре горят дрова. С тех пор о сыне я не знаю ничего. 13 апреля, в понедельник, дозвонилась в дежурную часть ИК-15, там сказали, что если бы сын был мертв, то уже сообщили бы».

Любовь, супруга заключенного в ИК-15: «Последний раз муж связывался со мной вечером в день бунта, сообщил, что они забаррикадировались на промзоне, все полыхает, подбирается ОМОН. Сейчас я не знаю ничего о его местонахождении, о физическом состоянии. Администрация колонии никакой информации не дает, ходят слухи, что заключенных с промзоны развезли в СИЗО-1 и СИЗО-6 Иркутска для того, чтобы “повесить” на них статьи, выбить показания и наказать. Я знаю, что мой муж не был зачинщиком, но он работал на промзоне и мог оказаться в “массовке”, если все побежали баррикадироваться, то куда ему деваться – голову под ОМОН подставлять?».

Марина, дочь заключенного в ИК-15: «Мой отец вышел на связь после бунта, я слышала по голосу, что он плохо себя чувствует, но поговорить не смогла — он кратко ответил, что жив и здоров, обещал перезвонить через пару дней. Этот текст проговаривают все, кто звонит сейчас родственникам, мы же на связи. Было даже слышно, как рядом с заключенным в этот момент находится другой человек. Наверняка это делают для того, чтобы родственники успокоились, и тема утихла.

О бунте я узнала случайно в инстаграме. Затем увидела видео. Зная от бабушки, которая работала в колониях, что там происходит, почувствовала приступ паники. Я знаю, что заключенных могут забить до смерти, и что везде есть камеры для пыток. Несколько дней мы оставались в неведении, и когда отец позвонил, даже не смогли узнать, где он. Знаю только, что его нет в СИЗО-1, многие говорят, что заключенных увезли туда, но я приезжала и узнавала — там отца нет».

Было ли в ИК-15 все хорошо до бунта? Говорят родственники заключенных

Любовь, супруга заключенного в ИК-15: «В колонии всегда царствовали свои порядки. Элементарные средства гигиены заключенным выдали только тогда, когда началась пандемия коронавируса. Мужчины ходят в одних и тех же костюмах, сами их перешивают, латают дыры, обувь сами себе шьют. Новый костюм можно только купить — он есть в продаже в магазине колонии. Там чего только нет в продаже: и трусы (которые им вообще-то должны выдавать), и костюмы, и продукты по невероятно высоким ценам. ИК-15 — это бизнес. Заключенным запрещено привозить практически всё из продуктов, зато мясо, яйца, котлеты, пельмени, колбасу можно купить в магазине колонии, из промзоны. Помимо официального магазина есть еще «подпольный», у свиданщицы под прилавком. Здесь нет прейскуранта на продукты и списка, сотрудница ИК просто вытаскивает или приносит необходимое из колонии.

Однажды я стала очевидцем того, как женщина привезла супругу в колонию медицинские препараты — у него хроническое заболевание. Медсестры ИК возмутились и не хотели их пропускать, несмотря на то, что в колонии нет нужных лекарств. Из-за конфликта мужа, который шел на свидание к супруге, развернули и отправили в изолятор. Позже я узнала, что в изоляторе его избили и попросили объяснить жене, как “правильно” разговаривать с сотрудниками колонии.

Жаловаться в ИК-15 нельзя. Если писать жалобу от своего имени, то она из колонии “не выйдет”, поэтому заключенные просят писать жалобы своих родственников. Но все запуганы – и заключенные, и их семьи, ведь если пожалуешься, то попадет “под горячую руку” родной человек. Легко могут посадить в изолятор с возможностью самому выбрать, за что туда попадешь — по “прейскуранту” с видами нарушения.

Муж рассказывал, как легко в колонии добавляют несколько лет заключения: когда один из заключенных “разбушевался” и перевернул всё в своей камере, то нашелся сотрудник колонии с уже перебинтованной рукой. И нарушившему режим добавили 6 лет — якобы за нанесение этих повреждений. Поэтому все молчат».

Ирина, мать заключенного в ИК-15: «Сын жаловался, что их избивают, но не говорил мне, за что, или какие травмы получил — боялся расстраивать. Рассказывал, что нужно уметь правильно отвечать сотрудникам, иначе изобьют. А когда я приезжала на свидание в марте, то поразилась, насколько внешне всё в колонии было красиво. Но настолько у ребят накипело, что они пошли на крайние меры. Сын говорил, что это начальник Верещак что хочет, то и делает — заключенные для него бесплатная рабочая сила».

Марина, дочь заключенного в ИК-15: «Отцу в колонии оставался месяц, и внезапно такое произошло. Он никогда не жаловался на избиения или проблемы, по медицинским показаниям его всегда вовремя возили на обследования и процедуры. Но когда он еще мог работать, было понятно, что заключенные — золотая жила для начальства. У ИК-15 есть свой интернет-магазин кованых и деревянных изделий. Об этом рассказывают в магазине колонии, предлагают подписаться и заказать что-то через самого начальника колонии Верещака. И, в то время как зарплата у папы составляла 267 рублей в месяц, в интернет-магазине изделия продавали по достаточно высоким ценам. Однажды папа попросил перевести ему 300 рублей, этих денег ему хватило на два беляша».

Галина, супруга заключенного в ИК-15: «Однажды я ездила на свидание, и меня серьезно обсчитали в магазине колонии. После свидания я написала жалобу начальнику колонии Верещаку, после этого моего мужа вызвали на обыск, подкинули запрещенку и закрыли на 9 месяцев в изоляторе. В ИК-15 свои правила».

Что известно на момент публикации материала

15 апреля многие родственники заключенных всё еще не знают, где и в каком состоянии находятся их родные. Также они подали уведомление о проведении митинга 19 апреля у СИЗО-1 в Иркутске (куда перевели участников бунта) — против расправы над осужденными ИК-15. По официальным данным, в результате бунта погиб один человек. По информации Святослава Хроменкова, председателя НКО «Сибирь без пыток», еще один человек находится в больнице с переломом позвоночника. Суд ЕСПЧ удовлетворил правило 39 и обязал российские власти допустить правозащитников к подзащитному до конца апреля, а также сообщить о местонахождении и состоянии здоровья.

«Верблюд в огне» продолжит общение с родственниками заключенных и правозащитниками, чтобы рассказать вам о судьбе участников бунта. Если вы или ваши знакомые знаете что-то о произошедшем в ИК-15, напишите нам на editorial@verbludvogne.ru.

По теме:

«Как после войны». Что известно о бунте заключенных в Ангарске

«Из-за вчерашнего избиения колония взбунтовалась». Ангарские заключенные порезали себе вены

Осужденный на 15 лет беглый французский дипломат написал книгу о сибирских тюрьмах. Он уже 3 года в розыске

Наш канал в телеграме — «Верблюд в огне», подпишись!