«Нам не нужно стремиться к Голливуду». Критик Антон Долин — о цензуре, стримингах и новых лицах русского кино

На ваш взгляд, в каком состоянии находится киноиндустрия в 2021 году, после тяжелого 2020?

Нет никакого после. Все продолжается. Мы можем представить себе людей, которые занимаются кино, как врачей, которым нужно выводить пациента из искусственной комы. Это очень опасная вещь. Проснется пациент или нет — никто не знает. Кино находится в состоянии летаргического сна, большое голливудское — точно.

Можно думать, что авторское кино не пострадало, но это не совсем так. За прошлый год отменили не только премьеры «Джеймса Бонда», «Черной вдовы» или «Форсажа», но ведь не было и фестивалей, в частности, главного — Каннского. А что это значит? Это значит, что куча картин топовых режиссеров авторского кино не получила своих премьер.

Это только кажется, что премьера — символичная вещь. Это не так. Голливудский фильм выходит в кинотеатрах, у него есть огромный рекламный бюджет, который работает на него. А условный Ларс фон Триер так не может. Ему нужен фестиваль, куча прессы, борьба за призы, пиар, который в результате приводит к тому, что на фильм интересно сходить и публике.

Кино замерло, и сейчас, когда вроде бы уже третья волна коронавируса сходит на нет, люди начинают пытаться, трижды сплюнув через плечо и постучав по деревяшке, его реанимировать. Это уже пытались сделать, когда выпустили на экраны «Довод». Но он не заработал столько, сколько ожидали. Была преждевременная реанимация. Вот это сейчас главный момент, решающий для будущего кино, — в каком состоянии оно проснется.

Как вы относитесь к онлайн-кинотеатрам? Уже сейчас многие фильмы выходят в стримингах если не одновременно с прокатом, то вскоре после него. Кажется, еще немного, и они добьют оставшиеся после пандемии офлайн-кинотеатры.

Может, перегонят, а может, и нет. Я не хочу предсказывать будущее. Люди, которые предсказывали будущее кино или любого другого явления два года назад, ошиблись. Никто не ожидал того, что произойдет. Еще известная история: примерно в 2005 году все с уверенностью говорили, что большое кино и кинотеатры исчезают, люди будут смотреть кино на домашних кинотеатрах. Потом Кэмерон снял «Аватар», тот собрал рекордную кассу, все стали снимать фильмы в 3D и люди начали возвращаться в кинотеатры. Предсказать это было невозможно. Технология 3D существует с шестидесятых годов. Но появился гениальный фильм и все изменилось. Поэтому слова о том, кто что перегонит, очень зависят от конкретных людей, фильмов, исторического момента.

Конечно, онлайн-кинотеатры будут развиваться, это сейчас очевидно, они в процессе роста и потолка еще не достигли. Когда этот потолок будет, пока непонятно. Мне кажется, что большие блокбастеры вроде «Мстителей» своего потолка почти достигли. Потому что фильм, который будет стоить еще дороже 300 млн долларов, длиться больше трех часов и включать в себя более 20 главных действующих лиц, человеческий мозг просто не выдержит, взорвется. Это уже некий предел, и надо сбавлять обороты. А в стримингах, наоборот, еще есть куда расти.

А сейчас аудитория перераспределилась между онлайном и офлайном?

Нет, никто никуда не распределился. Статистика говорит об одном: те, кто ходят ногами в кинотеатры, — это те же люди, которые смотрят кино онлайн. Люди делятся не на тех, кто смотрит онлайн и офлайн, а на тех, кто смотрит кино и не смотрит. Или смотрит много и смотрит мало-мало.

Кажется, сейчас бум новых российских сериалов, в том числе благодаря онлайн-платформам. Это и «Чики», и «Псих», и «Хэппи-энд», и «Вампиры средней полосы». Как вы относитесь к этой волне?

Суперпозитивно, но не являюсь таким уж большим ее потребителем. Видел меньше половины этих сериалов. Все мое время и силы отнимает большое кино. Не то чтобы я презираю сериалы, просто так выходит. Стриминговые сериалы как явление мне нравятся.

Есть куча вещей, которые нельзя, и это нигде не прописано. Формально можно, но увидят намек на это в сериале, фильме, и его не пустят в эфир или прокат. И никто не скажет и не признается. А тут [в стриминговых сериалах] нет цензуры — можно мат, можно секс, можно политику. Что хочешь, то и делай. Но наши режиссеры только щупают ногой воду. Они еще не поняли, что можно быть еще более свободными. Но то, что есть сейчас, — уже достаточно впечатляющий результат. Я рад, что окно открылось, какой-то свежий воздух вошел. А кто этим воздухом надышится и что из этого произойдет — вопрос будущего, потому что это новое явление, появившееся за последние 3-4 года.

На самом деле все, конечно, боятся, что их прижмут. Поэтому самоцензура все равно работает. Цензура — это когда тебе условный Эрнст может сказать: «Старик, извини, ты снял для нас сериал, вот тебе зарплата, сериал навсегда ложится на полку». Другое дело, когда ты сам с собой разговариваешь: «Ну, здесь вдруг кого-то это не устроит, какие-то православные казаки придут со знаменами, давай-ка мы лучше прикрутим обратно этот фитиль». Получается все равно плохо.

Вы опередили мой вопрос про цензуру. Можно ли цензурой объяснить то, что в России мало фильмов с политической повесткой?

Конечно, только этим можно и объяснить. Даже не надо это долго обсуждать, это так.

Наверное, один из ярких примеров фильмов с политической повесткой за последнее время — это «Майор Гром».

Во-первых, это псевдополитический фильм, там все ненастоящее, даже то, как показана полиция, — говорят, что это имитация Голливуда. Все это смешно. По-настоящему нашу полицию никто не осмелится показать. Но там также нереальны и чиновник, присланный сверху, и Чумной Доктор. Все они придуманы.

Конечно, можно сказать, что и в голливудских фильмах все показывается крайне условно, но мне кажется, что за «Темным рыцарем» Нолана политическая повестка читалась суперотчетливо. Джокер воплощал террор, а Бэтмен воплощал условного Буша-старшего, который готов ввести новые антиконституционные законы, чтобы «задушить гниду террора». Автор задавался вопросом, что страшнее — хаос или вот такой военизированный порядок. А отечественное кино (ни развлекательное, ни авторское) всерьез такими вопросами не задается. Потому что это опасные вопросы.

Вместе с новыми русскими сериалами и кино появляются и новые герои. И если полгода назад Юрий Дудь спрашивал у вас про Александра Петрова, то сейчас, кажется, такой вопрос вообще неактуален. А кто теперь главные лица русского экрана?

Петров — не хочу сказать, что он послушался моего совета, но он делает именно то, о чем я сказал в интервью Юре, — взял паузу. И я даже знаю, когда и куда он вернется. В декабре выйдет фильм под названием «Декабрь», Петров будет в роли Есенина, это очень сложная, ответственная роль в серьезном кино. Это следующий фильм Клима Шипенко после сверхуспешного «Холопа». Следовательно, это намеренно взятый год передышки и потом все снова будут говорить о Петрове.

Если называть других актеров, то как минимум Юра Борисов и Александр Кузнецов — два артиста, которые у всех на слуху. Плюс молодые ребята из «Гоголь-центра» — Риналь Мухаметов, Саша Горчилин, Филипп Авдеев, — последний очень яркую роль сыграл в «Чернобыле».

Есть ли в России сейчас региональное кино? В каком оно состоянии?

Чтобы было региональное кино, нужно, чтобы были его потребители. А в регионах люди не очень много ходят в кинотеатры. Когда у них наконец возникает выходной и есть деньги на билет, сложно заставить их пойти на фильм, снятый здесь, например, вокруг Байкала, а не в Голливуде. Надо обладать таким подлинным патриотизмом, чтобы делать и смотреть такое кино.

Им у нас обладают якуты — но это связано с тем, что это отдельный этнос, культура и язык, и они хотят, как и любые люди на свете, видеть на экране героев, похожих на себя. А мы, русские, легко себя идентифицируем с голливудскими героями.

Должен быть особенной стимул для регионального кино. И не в том, чтобы губернатор сошел с ума и отвалил три миллиона долларов на 10 региональных фильмов. Должен быть гениальный режиссер.

Якутия — по сути это не политически и юридически, но ментально другая страна. Вот вы относительно Москвы не другая страна, а они относительно нас обоих другая страна. Это главное объяснение. Это их мир, они гордятся им, любят его, им оттуда никуда не нужно, они говорят на своем языке, у них другой религиозный код, нам этого всего не понять.

У нас на Байкале, в Бурятии, снимали кино. Но в основном это были какие-то криминальные драмы не для широкой аудитории.

Я не тот человек, который будет кого-то учить снимать кино. Я не снял ни одного фильма в жизни и не намереваюсь. Но есть простая логика, которую почему-то игнорируют. Люди находят где-то ресурсы, чтобы снять кино, но они не могут задать себе элементарный вопрос: где и кому я буду это показывать? Люди от души верят, что если фильм получится хорошим (к сожалению, ты сам не имеешь дистанцию, чтобы оценить, хорошее ли ты сделал кино), то обязательно все его увидят.

У меня был случай в регионе. Ко мне пришли две женщины, которые спродюсировали фильм и очень этим гордились.

— Как нам сделать, чтобы все хотели смотреть?

— Кто у вас там известный играет?

— Никто, мы считали, что это неважно.

— Есть там какие-нибудь спецэффекты?

— Нет, нету, откуда.

— А какая-нибудь политически острая тема?

— Нет. У нас простая житейская история любви.

— Есть откровенная эротика?

— Нет, нам зачем?

— Чем вы этот фильм будете продавать? Человек приходит в кинотеатр, там идет «Форсаж 9», «Девятаев», допустим, корейский фильм, победивший на кинофестивале, и ваше кино. По какой причине он из этих четырех фильмов выберет ваш? Хоть одна причина есть?

— А мы даже и не подумали.

Этот вопрос нужно задавать себе до того, как начинать делать фильм. Что будет в бурятском детективе, чего нет в корейском, который явно сделан дороже, техничней и лучше? Если ничего, то зачем обычному зрителю тратить свои деньги и время на это? Нет таких незанятых людей, которые будут смотреть первый попавшийся фильм.

Еще один вопрос по поводу российского кинематографа. В последние годы и особенно в последние месяцы давление на независимые СМИ, на оппозиционных политиков возрастает. Как вы думаете, как сильно эти тенденции влияют на кино?

На кино бессмысленно давить, потому что кино — это деньги. Не нужно никого сажать по бессмысленному обвинению, достаточно не дать кинематографистам денег. Можно наивно сказать: «Ну, появятся независимые продюсеры». Да ладно вам! По одному звонку из «конторы сверху» и независимый продюсер скажет: «Старик, у нас денег как раз нет». То есть цензура здесь работает элементарно.

На фестивале «Артдокфест» мы награждали фильм про чеченца-гея. В Петербурге сорвали этот фестиваль, чтобы не дать показать картину. А в Москве не смогли: попытались угрожать руководству кинотеатра, но там ответили: «Да нам пофиг». И в день открытия продаж на два сеанса этого фильма с одной кредитной карты выкупили все билеты. Вот вам, пожалуйста, цензура денег: ни один человек не смог увидеть этот фильм.

В России в последние годы становится все больше классного кино. На ваш взгляд, какой у нас предел? Понятно, что до Голливуда мы не дорастем, но на каком уровне мы находимся сейчас в мире и до чего можем вырасти?

Мы до Голливуда, конечно, не дорастем. Голливуд — единственный, кто снимает фильмы для всего мира. А мы снимаем для тех, кто говорит и понимает по-русски. Французы — для тех, кто говорит и понимает по-французски. Американцы снимают для всех сразу, мы не сможем до этого дотянуться никогда. У нас не будет таких оборотов денежных, да нам и не нужно туда стремиться.

То есть это не вопрос денег? Если дать нашим режиссерам много денег, это не поможет?

Во-первых, никто не пробовал дать им столько денег. Во-вторых, у нас нет профсоюзов, у нас нельзя работать как в Голливуде. Мы можем просто работать в Голливуде. Наш режиссер, сценарист, оператор может туда иммигрировать, но он перестает быть «нашим». Когда Тимур Бекмамбетов сделал «Особо опасен», получился просто голливудский фильм, не русский.

На ваш взгляд, насколько нужны премии в 2021 году? У последнего «Оскара» были рекордно низкие рейтинги на телевидении — по сравнению с прошлым годом они упали на 58 %.

Обычным зрителям это нужно ровно на 60 % меньше, чем в прошлом году. Оставшиеся 40 % — достаточное количество людей, чтобы делать «Оскар»? Это вопрос к организаторам церемоний. Людям, которые делают фильмы, по-прежнему очень важно получить статуэтку, присужденную их коллегами. Это будет важно и через 100 лет, и через 300.

Церемонии как шоу стали менее интересны, но если они будут даже чисто техническими и их никто не будет смотреть, статуэтки и награды остаются. Понятно, почему люди смотреть это не хотят, — потому что вся эта красота — платья в пол и прочее — уходит, перестает быть модным.

Люди смотрят «Оскар» не потому, что они все эти фильмы видели и всерьез за них болеют. Люди смотрят «Оскар», а потом говорят: «Кстати, фильм посмотрел — отвратительный». Есть «Оскар» как фильмы, которые на него номинируются. Можно их обсуждать.

А изменилась ли роль кинокритика? В интернете любой человек может оставить отзыв на фильм.

Я не вижу в этом проблемы для кинокритика. Раньше отзывы писали в письмах в газету. Люди всегда пишут мирозданию письма о том, как их что-то не устроило.

Критики — это профессионалы, которые занимаются коммуникацией между произведениями искусства и аудиторией. Зритель нуждается в этом, потому что ему нужна селекция. Выходит еженедельно десять фильмов, а у людей есть деньги или время посмотреть один или два. Они читают критиков, чтобы понять, на какой сходить. Это простая навигационная функция. Ее не будет выполнять комментатор из интернета. На каждого, кто скажет, что фильм хороший, найдется тот, кто скажет, что фильм плохой. Критики тоже так могут, но у них есть аргументация и репутация.

Подписывайтесь на телеграм-канал «Верблюда в огне»!