«Крыша»: зачем фотограф из Усть-Кута сделала фотопроект об убийстве местного авторитета

27-летняя культуролог и фотограф Марина Истомина родилась и выросла в небольшом сибирском городке Усть-Куте. Кута по-эвенкийски означает заболоченное место. Именно рядом с реками Кута и Лена возникло первое русское поселение в Восточной Сибири. В 1974 году отсюда стартовала всесоюзная стройка БАМа.

Сейчас в Усть-Куте живет около 42 тыс. человек. Ближайший крупный город — Иркутск, до него ехать на автомобиле более полусуток.

Весной 2003 года Марине Истоминой исполнилось 10 лет. Однажды вечером дома раздался звонок — на пригородной трассе расстреляли Короля, лидера местной преступной группировки. Он был «крышей» ее отчима, частного предпринимателя, и защитой семьи.

Спустя 17 лет Марина Истомина вернулась в свой родной Усть-Кут и сделала проект «Крыша» из 1,9 тыс. фотографий. Проект о страхе, который охватил ее родных и горожан после смерти Короля. Когда люди ждали очередного витка насилия, который начнется с приходом убийц.

— Расскажи, откуда появился проект «Крыша»?

Все началось с одного вопроса: «Что меня волнует больше всего?» Так появилась «Крыша» — важная история из моего детства, поднимающая вопрос о более широкой социокультурной проблеме «крышевания». Когда я снимаю и чувствую, что через проект мне удается поднять какой-то важный вопрос, который актуален не только для других, — мне будто бы становится спокойнее.

В 2018 году я наткнулась на прекрасную школу «Докдокдок», где совместно со своим куратором Феодорой Доможиловой-Каплан завершила «Крышу». Я уже начинала снимать эту историю, но что-то не складывалось. В итоге спустя полтора года всё оформилось в законченное высказывание.

Месяц назад, работая над выставкой в Красноярске в музейном центре «Площадь мира», я значительно расширила проект, добавив в него большой архивный материал за 1993—2003 годы. Жители Усть-Кута предоставили свои снимки из домашних архивов, и я собрала из них 10-метровую стену как фон, на котором разворачивалась моя история.

С работой над экспозицией мне уже помогала Елена Аносова — известная художница из Иркутска. В октябре 2019 года я получила спецприз от конкурса Makers of Siberia с кураторской инициативой от Лены Аносовой, и теперь мы вместе работаем над возможным экспонированием проекта в разных пространствах.

— Насколько тебе комфортно фотографировать в Усть-Куте? Как реагируют местные?

В Усть-Куте я снимаю очень изолированно, мало с кем общаюсь, но всегда сталкиваюсь с непонимающей реакцией относительно своих проектов.

Что касается «Крыши», то это очень болезненная история для Усть-Кута. В нулевых все предприниматели, которые начинали свое дело, были под чьей-то «крышей». Ситуация была сложная, и никто не хочет об этом вспоминать и говорить, хоть как-то быть причастным к истории. Именно поэтому мне было нелегко собрать архивные кадры для стены в Красноярске.

Кроме того, никто не видит ценности в самом городе, говорят: «Что здесь можно снимать? Всё же осталось, как в 90-х». Но при этом, когда ты несколько лет подряд снимаешь одни и те же места, то начинаешь замечать перемены.

— Что значит для тебя Усть-Кут? Ностальгия или нечто большее?

Я неоднократно задавала себе вопрос, что значит для меня этот город, на протяжении своих съемок. Часто все сходится к ностальгическому. Здесь я росла, по этой неосвещенной дороге в 7 утра я шла на хореографию, здесь жила моя подруга, и так далее. Это стандартное ощущение каждого возвращающегося. Если говорить о чем-то индивидуальном, то меня никогда не покидало ощущение изолированности пространства.

Такое ощущение складывалось по нескольким причинам. Во-первых, родители боялись отпускать меня куда-либо, потому что время было опасным, и период начальной школы фактически сводился к «дороге». Сначала — к дороге в школу, затем на фортепиано, на хореографию, потом домой, делать уроки. В тот момент мы жили в районе Речники, я шла до школы минут семь и минут 40 до школы искусств. Вроде бы это и не такой уж большой промежуток времени, но те 40 минут давались нелегко. Дорога всегда была темной, фонари не горели, зимой было безумно скользко, весной грязно, но всегда — страшно. Спустя десяток лет включенные фонари до сих пор оказываются важным событием, о которых пишут в газетах, а криминальные сводки пополняются новыми делами.

Во-вторых, Усть-Кут — достаточно отдаленный город. Доехать до Москвы — это дорого и долго, а о Европе вообще мало кто задумывается. Поэтому создается ощущение, что ты абстрагирован от культурного и политического контекста. В городе есть один кинотеатр с массовым прокатом и хорошие библиотеки с очень доброжелательными сотрудниками. Безусловно, крутых тиражей от издательства Ad Marginem там не найдешь, но радостно, что о книгах есть кому заботиться.

В-третьих, я сама по себе — достаточно закрытый человек. Варилась в своем мире и, в большей степени, в мире книг и школы искусств. Живя в Речниках, я никогда не была на большом городском праздновании «Дня Речника», параде кораблей, почти не купалась в реке. Но у меня остались приятные детские воспоминания о том, как мы спускались к реке по большим булыжникам с мамой. В тот момент она была в очень красивом платье.

И в-четвертых, в городе очень серьезные проблемы с медициной. Отсюда возникает ощущение оторванности — будто бы никто не сможет ничем помочь. В реальности всё так и есть — отсутствие врачей, медикаментов, аппаратуры.

— Насколько важно тебе всё равно туда возвращаться?

Рассказывая это другим людям, я обычно слышу один вопрос: «Зачем ты туда возвращаешься? Ведь там ничего не меняется». А возвращаюсь я по любви. Нет медицины, защищенности, криминальная обстановка, но всё еще есть природа, любимые места, родители и дом. Возможность побыть наедине с шумящей рекой, смотреть в звездное небо и без суматохи искать взглядом то, что очень любишь, и находить новое.

Едва завершив съемки «Крыши» в 2019 году, Марина Истомина попала в сезон лесных пожаров в Усть-Куте. Так начался ее новый проект «Удушье», часть снимков была опубликована. Сейчас она продолжает его снимать.